Будун БУДУНОВ. У всем памятного форварда - новая жизнь. Новый девиз - "доказать". Он и доказывает что играть не разучился. Что прошлые потрясения остались в прошлом...

     Будун щурится на солнце. Зеленое море совсем рядом - но говорить не мешает. Не мешает вспоминать. Тот же город, та же команда. Даже тренер - тот же. Волшебный 99-й, год романтики. Будущее казалось прекрасным. Будущее не могло быть другим.

     Четыре года спустя все очень похоже. Все - как тогда. И все - по-другому..

     - В последние два года положительного мало. Хочется что-то хорошее вспомнить, но не получается. Травмы доконали, хотя и не они, наверное, главная причина неудач.

     - Может, расслабились в какой-то момент?

     - Может быть. Все время держать уровень тяжело.

     - Почему команда в первый дивизион вылетела?

     - Играли нормально - но не везло. Сейчас вспоминаю: ужас какой-то! С таким преимуществом играли - и поражение за поражением... Или ничью дарим на последних секундах, как "Спартаку". Еще дисквалификацию на меня навесили не по делу. Будто бы ударил Гашкина. А я чем угодно поклясться был готов, что пальцем его не трогал! С той дисквалификации мои несчастья, наверное, и начались. А может, с января прошлого года. С предсезонных сборов.

     - Еще до столкновения с Перхуном был в вашей жизни эпизод; когда едва с жизнью не расстались.

     - Жили мы тогда в Новогорске, и однажды часа в четыре утра я проснулся от боли в животе. Я не любитель жаловаться докторам - но час маюсь, другой... Не могу заснуть. Что делать? Иду, бужу доктора, тот три кубика баралгина мне вкалывает и отправляет спать. А тем же вечером должны были контрольный матч с "Крыльями" играть. Я уже оделся, иду на игру.. Встречаю в коридоре Маркарова, а тот в курсе ночных приключений. "А не аппендицит ли у тебя? Проверься!" - "Сыграю, потом проверюсь..." Но не пустил меня Маркаров на поле. Отправил в больницу. Как только с анализами моими разобрались, сразу на стол уложили. Еле-еле успели, как потом выяснилось...

     - А не чувствовалось ли в прошлом сезоне, что судьи команду вашу "убивают"?

     - Чувствовалось. Не скажу, что очень уж сильная шла против нас работа. Но не помогли ни разу. Хотя о судьях мне, если честно, говорить не хочется. Все знают, что в нашем футболе творится. Когда-то меня потрясло судейство Лапочкина в Петровском парке, удаление мое - а сейчас смеюсь, вспоминая... Встретился как-то с ним, говорю: "Сколько же я на тебе потерял - дом можно было построить!" А он все допытывается: "Но ведь был же удар?" - "Не было..."

     - Все ему простили?

     - Не бить же его, верно? Матч прошел - все забылось...

     - Зато вы наверняка не забыли, как уходил из команды Сирхаев - и многие в Махачкале его проклинали.

     - Я с первых дней Нарвика поддерживал и сейчас могу повторить: правильно сделал, что ушел. Перерос он этот уровень. В Махачкалу всегда вернуться успеет. И люди должны его понять. А кто не понял - те далеки от футбола. Мало он отдал Махачкале? И еще отдаст, если вернется. Встретят его от души.

     - Почему Леонид Ткаченко остался для Махачкалы чужим?

     - В Махачкале тренерам работать непросто. Дело даже не в квалификации - в психологии. .. Местная политика очень тонкая. Менталитет. Хотя Ткаченко до сих пор вспоминаем как Человека с большой буквы. Способного на жест.

     - Например?

     - Когда в Каспийске взрыв случился, он первым внес сто тысяч рублей. Ребята только потом начали собирать деньги.

     - Но согласитесь: что простят в Дагестане Гаджи Гаджиеву, чужому не простят.

     - Вот-вот - хорошо подметили. В Махачкале многим тяжело, кто вырос не здесь. А времени на адаптацию нет - если команда с задачами.

     - После Гаджиева сложно было воспринимать в роли тренера другого человека?

     - Очень. Сравнивать не хочешь, но все равно сравниваешь... С Гаджиевым был результат. Хотя и вылетали мы тоже с Гаджиевым. Но винить его нельзя.

     - Когда осознали, что вылетаете?

     - До последнего верил, что останемся! Только когда проиграли дома "Алании", понял: все, ничто не спасет... Кстати, Маркевич тоже тренер неплохой. Но опять все упиралось в менталитет. Как сравнить Украину с Дагестаном? Приходит человек и не знает, в каком состоянии футболисты. По-футбольному говоря, "не вошел". Трудно было нам понять друг друга - и ему, и команде.

     - Зато легко, не разговаривая, Маркевич избавился от Цымбаларя. Как команда отреагировала?

     - Не одобрила. Даже если бы Илья просто присутствовал - был бы громадный плюс. Он и сейчас, думаю, оставался бы в команде. Нам приятно было общаться! Цымбаларь - это же легенда, за сборную мира играл... Конечно, нельзя было с ним расставаться вот так, не разговаривая.

     - Когда команда поняла, что Маркевич в "Анжи" ненадолго?

     - Когда серию выдали - шесть поражений подряд. Когда "Шиннику" 0:6 проигрывали... Говорили, будто мы Маркевича "плавим", - а у нас в мыслях такого не было. Просто не игралось.

     - Это правда, что момент столкновения с Перхуном до секунды помните?

     - Только до удара. Бежал, понимал, что мяч этот выиграю. Видел, что вратарь выходит навстречу. Столкновение произошло, когда развернулся к нему спиной. Перхуну не повезло. Стечение обстоятельств: мы же не убивать шли друг друга...

     - Значит, видели, что Перхун выходит?

     - Даже оценил, что он вышел за штрафную и не может сыграть руками. Носилки оказались одни, на них Перхуна положили. Он еще в сознании был. Как меня под руки до раздевалки довели, не помню. Как в той же раздевалке мне голову зашивали - это да, запомнил. Сергея в больницу отвезли, а меня на базу. Часа три-четыре там отлеживался, а потом наш министр здравоохранения распорядился тоже в больницу поместить. Ту самую, в которую позднее Перхуна положили. Его-то хотели сразу в Москву отправить, повезли в аэропорт. ..

     - Дорогой у него клиническая смерть произошла.

     - Да. Вернули в больницу - и следующие три дня мы лежали в одной палате. Пока за ним из Москвы самолет не прислали. Потом узнал, что он умер.

     - Кто сказал?

     - Я несколько раз звонил в Москву, разговаривал с докторами. Друзья приходили проведать, брал у них телефон и звонил. Когда Сергея уносили из палаты, встал с кровати, проводил до дверей и записал номер телефона доктора ЦСКА. Часто звонил ему в Бурденко, спрашивал о здоровье Сергея. И ночью, накануне его смерти. "Как Сергей?" - "Все нормально..." На следующий день случайно включил новости - мне не разрешали смотреть телевизор - его фотография. Умер.

     - Представляю, что испытали в этот момент.

     - Знаете, такое состояние было... Пустота. Одна мысль - почему так? Тысячу раз прокручивал в мозгу тот день, тот момент: может, действительно из-за меня? Может, локоть выставил? Мне потом корреспонденты приносили фотографии, все ракурсы - и спереди, и сзади, и сбоку.. Видно - даже руки у меня в момент удара по швам. Аллах все видит - не хотел я врезаться. На второй день стал собираться на похороны. Меня отговорили...

     - Кто?

     - Тот же глава правительства: "Тебя в Москве люди могут не понять, там менталитет другой..." Боялись, что могу не пережить перелета. Честно говоря, до сих пор гложет душу: так к семье Сергея и не попал. Не знал, как они отреагируют на мое появление. Все думал попозже, попозже... Так и затянулось.

     - Столкнулись вы головами?

     - Сложно сказать... Сначала он мне рассек голову локтем. Следом удар голова в голову, я назад приземлился - но уже ничего не чувствовал. Сознание потерял. Чего понять не могу никак: ведь не настолько сильным было столкновение! Тем более я намного ниже его - как мог получиться смертельный удар?

     - У вас нет ощущения, что в этой истории что-то не так? Что есть какая-то тайна, которую никто не знает...

     - Вот именно! Просто копать сейчас, искать... Есть ли смысл? Ни родственникам Перхуна от этого не легче, ни мне. Хотя я не уверен, что такой исход получился только от столкновения.

     - Тяжело после такого возвращаться на поле?

     - Тяжело чисто физически: слишком много пропустил. В плане психологии более или менее привел себя в порядок... До сих пор неважно с памятью и зрением. По чуть-чуть все возвращается. Когда надо прочитать что-то, очки надеваю.

     - Говорят, 21 день вы были прикованы к кровати.

     - Да. 12 дней пробыл в реанимации, а потом перевели меня в совминовскую больницу. Неделю там отлежал и почему-то решил, что все прошло. Уехал в санаторий, но там состояние резко ухудшилось. Вот тогда-то пришлось вернуться и 21 день лежать. Как положено...

     - С ума можно сойти от скуки.

     - Тем более мне... Успокаивали какими-то препаратами. И посещать меня мог только ограниченный круг людей, человек пять, а так хотелось друзей видеть! От препаратов впадаешь в сонное состояние, и этот сон все не проходит и не проходит. За два года так по больницам намотался - дальше некуда. Я ведь как раньше к травмам относился? "Само пройдет!" И проходило, что интересно... Заживало, как на собаке.

     - Представляю, какие у вас дома переживания были.

     - Не представляете. Я же у матери единственный сын, еще две сестры есть... Она одна нас воспитывала, папа в аварии разбился. Он хирург был, сам стольких людей спас, а его не смогли. Но я к себе в палату ни мать, ни жену не пускал. Не хотел женщин видеть, пусть дома плачут. Слез не переношу. Но мать сама врач, все поняла. Ей тяжело было бы сына, здоровенного парня, видеть в таком состоянии, в реанимации.

     - Вернувшись на поле, не боялись головой играть?

     - Совершенно не боялся. В декабре приехал на сбор в Кисловодск - и принципиально шел в стык. Подставлял голову. Надо было перебороть себя, понимаете? И первый гол забил головой - "Черноморцу".

     - В городе, в команде жалости во взглядах не ощущаете?

     - В команде - нет. Изредка встречаешь людей, которые знают о Будунове одно: "убил человека". Смотрят, как на убийцу. Я этих людей не понимаю, честно говоря. Но не обижаюсь и, уж конечно, не выясняю отношения. Нет смысла. Но вообще, мне в той ситуации народ здорово помог. Передавали и выдержки из Интернета, и много писем... В Интернете только одна девушка меня осуждала. Еще был какой-то ведущий со спортивного радио - явно больной человек. Здорово настроенный против "лиц кавказской национальности". В моменте не разобрался, но как же обвинял! Мне запись принесли, до сих пор ее храню...

     - Зачем приносили такие вещи?

     - Сам просил. Нельзя в спорном моменте выслушивать одну сторону. Я и к критике, и к похвале спокойно отношусь... Пока играешь, тебя и хвалить будут, и критиковать. Как только с футболом закончишь, все прекратится.

     - Да, популярность быстро заканчивается.

     - Я знаю. Очень быстро.

     - Возвращение Гаджиева казалось нереальным?

     - Да. Команда была приятно удивлена, когда он вернулся. Все знали, что у них был конфликт с президентом клуба... Но поняли, что только Гаджиев может поднять команду.

     - Он изменился?

     - Не скажу, что совсем изменился, но еще больше стал доверять ребятам, советоваться. Это правильно, наверное: с 99-го мы прошли многое... Когда команда узнала, что Гаджиев возвращается, настроение поднялось. Уверенность пришла. Но я узнал о возвращении, честно говоря, раньше, чем остальные. Был на приеме у главы республики, тот поднял вопрос - звать, не звать? А месяца через два возвращение состоялось. Но я с Гаджиевым общался даже тогда, когда в команде его не было...

     - Смело.

     - Это вы к тому, что Гаджиев уезжал в опале? Но у меня всегда свое мнение.

     - Вас вроде Бышовец звал в московское "Динамо"?

     - И сглазил - сам туда не попал, сорвался у него контракт.

     - И "Спартак", по слухам, вас звал, и "Сатурн"...

     - Да. Шли разговоры. С "Сатурном" была предварительная договоренность, какие-то цифры обозначили... Закончилось тем, что у них тренер сменился и мне передали извинения. Со "Спартаком" я вообще ничего не понял. То ли президент хотел, а Романцев возражал, то ли наоборот...

     - А когда-то Романцев вас в сборную готов был пригласить.

     - Дело прошлое, но о сборной не забываю. Да, мне 27 лет, и я играю в первой лиге - но это сегодня. И что день за два для меня сегодня идет, тоже не забываю. Друзья мои договорились: кто Будуна после 11 вечера задержит, тот будет первым врагом для "Анжи". Я сегодня немножко не тот человек, что раньше...

     - Многие вас уговаривали остаться?

     - Да, но еще больше людей подходили и говорили, что поймут любой выбор. Это уже история - сегодня у меня другие цели. И остался я не из-за денег, хоть и создали мне все условия.

     - Интересная у вас судьба: ничто не дается легко.

     - Это точно. Мы тут с друзьями смеялись - ни одного гола я не забил в пустые ворота! Обратили внимание? Не было и рикошетов, чтобы мяч ко мне отскочил, а я забил. И в жизни так же. Но я благодарен Аллаху за то, что имею. Разве мало людей, живущих хуже моего?

     - На "мерседесе" вашем, смотрю, номера московские. Сменили прописку?

     - Машину мне московские друзья подарили после операции. Никак переоформить не соберусь.